Когда в июне 2021 года Вильям Ли написал мне о том, что в 2019 году он приобрел небольшую гору на юге Южной Кореи, на каменистых склонах которой растут старые чайные деревья, смог собрать с тех деревьев урожай чайных листьев и изготовить из них чай, я воспринял эту информацию как набор ярких, но абстракций. Когда у твоего друга есть гора, на которой растет чай — это очень прикольно. Но именно тогда, летом 2021 года, воспользоваться и этой информацией, и приглашением Вильяма отправиться изучать эту гору, не представлялось возможным — ковидные ограничения в Корее делали путешествие в эту страну очень неудобным. Поэтому я порадовался за Вильяма, сделал закладку в памяти о существовании корейского чая со старых деревьев — и на время о нем забыл.

Ну а когда пару месяцев назад выяснилось, что один из вариантов перелета из Алма-Аты в Ханой в середине декабря включает две суточных остановки в Сеуле — на пути туда и на пути обратно, я немедленно сообщил об этом Вильяму. И получил толковый тур по сеульским чайным на пути туда и поездку на плантации дикого древнего утесного и немного императорского корейского чая, растущего в окружении фруктовых деревьев и под пологом леса на пути обратно. И весь этот список эпитетов — ни разу не прикол и чистая правда.

Я, когда весь список характеристик этого чая осознал, то сразу вспомнил рассказ Тэффи, где она упоминала реальный судебный процесс, в котором фигурировали два кавалерийских офицера. Фамилия одного была Кобылин, а другого — Жеребцов. И сетовала на то, что если бы какой-либо литератор нарочно дал бы своим героям-кавалеристам такие фамилии, его свои же застебали бы. А реальная жизнь такие сюжеты подкидывает постоянно. Вот с одним из таких удивительных сюжетов мне и повезло столкнуться лично. Я весь этот клубок характеристик постепенно размотаю, наберитесь терпения.

Тропинка к камельнику

Гора с диким, утесным и древним корейским чаем находится недалеко от деревни Кымчхон, что в волости Даап, которая недалеко от города Кванъян в провинции Чолла-Намдо. Сама эта гора называется ну пусть будет Пэгун или Пэгунсан — такие локальные названия устоявшегося произношения в русском языке не имеют, а на английском ее название записывают как Baegunsan. Там есть лесной заповедник и течет река Сомджинган, которая разделяет две горные гряды (Пэгунсан на одной стороне, Чирисан на другой) и две провинции — Чолла-Намдо и Кёнсан-Намдо. Со стороны провинции Кёнсан-Намдо и прямо напротив чайной горы Вильяма находится уезд Хадон — один из главных чайных регионов Южной Кореи. Так что дикий корейский чай растет, в принципе, недалеко от парадных корейских чайных мест. Только тихонечко.

Да, добраться до тех мест, в принципе, не очень сложно. Это примерно 280 километров от Сеула, три-четыре часа на машине, пять часов на поезде или час-два на самолете, если лететь до Йосу. До самой деревни Кымчхон еще и автобусы ходят. А напротив нее, через реку и с хадонгской стороны, есть видовое кафе Starway Hadong, с открытых площадок которого очень удобно смотреть на гору Пэгунсан. Чайных зарослей из кафе, правда, не разглядеть — причем не только из-за расстояния, но из-за отличной маскировки.

Вид со смотровой площадки Starway Hadong в правильном направлении и с правильными людьми

На Starway Hadong, кстати, очень удобно ориентироваться при планировании маршрута и работе с картами, потому что место это довольно известное и с английским названием. И да, Вильям говорит, что я был первым европейцем, специально посетившим чайные заросли у деревни Кымчхон. Но так как в Сеул я прибыл из Алма-Аты, то, если хотите, можете считать меня азиатом и статус первого кымчхонского чайного европейца оспорить.

Совершенно стандартная для тех мест картинка. Кусты на камнях

Чайные кусты в Кымчхоне растут на высотах от 200 до 500 метров над уровнем моря — ну то есть на горный статус этот чай претендовать не может. Но растут они, практически, на камнях, цепляясь корнями за трещины и на склонах горы — так что утесным этот чай можно называть совершенно спокойно. Устесные условия достаточно суровы — они позволяют чайным кустам жить и размножаться, но не дают возможности развиться в крупные чайные деревья, как это часто бывает в других локациях, где чай растет сам по себе и без участия человека. Деревьям на таких камнях просто не устоять, они падают. 

Молодой чайный куст на фоне бамбука

Чайные кусты в Кымчхоне растут не просто так, они растут в естественной растительной среде с кучей соседей. Там, говорят, на склонах горы, растет более ста видов растений. Самым заметным соседом чайных кустов является бамбук. Заметно реже там встречается каштан — он растет, как правило, по кромкам чайных зарослей. В непосредственной близости от чайных утесов растут плодовые сады — в основном слива и хурма. А самым интересным соседом чайных кустов в Кымчхоне является лиана, которая накрывает чайные кусты с головой. И с одной стороны, она заметно затрудняет доступ к чайным кустам — сбор листьев там, наверняка, тот еще квест. Но, с другой стороны, она участвует в формировании благоприятных условий для роста чайных растений. Чайные кусты и лиана поддерживают друг дружку на камнях — кусты служат первичной опорой для лианы, а разросшаяся лиана работает своеобразной геосеткой, повышая устойчивость кустов. Кроме того, лиана прикрывает чайные кусты зимой и затеняет их летом — склон, на котором растет чай, ориентирован на юг и освещается солнцем с утра до вечера. Скорее всего это пуэрария дольчатая (Pueraria montana var. lobata), но тут возможны варианты. Я с этой лианой непременно разберусь, уж очень красивую экосистему образует она в коллаборации с чайными кустами.

Вот под этим слоем лиан, на самом деле, чайные кусты.

Подбираться к ним часто приходится вот так

А молоденьким кустикам под лианами явно хорошо

Любопытно, кстати, что в русском языке заросли такого типа чаще всего именуются по названию доминирующего вида. Ну там типа малинник, ельник, рябинник или орешник. И в этом смысле заросли чая на склонах горы Пэгунсан классно было бы называть чайником или камельником. Камельник лучше, как мне кажется. И для названия грустной пьесы отлично подходит. «Камельники Пэгунсана», все дела.

Ну а теперь самое интересное. В 863 году, то есть заметно более тысячи лет назад, на горе Пэгунсан был основан буддийский монастырь. Вокруг которого росли дикие чайные кусты. Вопрос о том, как, откуда и когда они там появились, насколько я понимаю, до сих пор остается открытым. Но монахов такое соседство вполне устраивало — и они использовали эти кусты по непосредственному чайному и буддийскому назначению. Монастырь в конце концов пришел в упадок, был заброшен и разрушился — а чайные кусты сохранились. 

Местные крестьяне поколениями взаимодействовали с камельником стандартным лесным способом — время от времени, в основном весной, собирали там чайные листья. Когда могли дотянуться. И рассказывали, понятное дело, легенды о том, что эти кусты являются старейшими чайными кустами в Корее. За самими кустами никакого ухода не было, на протяжении нескольких веков они росли сами по себе. И вполне успешно — чайные заросли там получились развитые и обширные.

Вид на Хадон. Там тоже чай растет, но не такой дикий, конечно.

Связь между существованием на горе Пэгунсан буддийского монастыря, около которого росли чайные кусты, и современными чайными зарослями на склонах этой горы была установлена относительно недавно. И дело тут, скорее всего, не в том, что это была какая-то страшная загадка истории, а в том, что именно чайная история этого места никого особо не интересовала. В науке так часто бывает.

Сюда, на камень, просто просится какая-либо мощная надпись

Так или иначе, но сейчас эта связь считается установленной. Тысячелетних кустов на горе Пэгунсан, конечно, нет — все-таки условия там для чая не самые благоприятные. Но кусты, возраст которых оценивается в 200-400 лет присутствуют в изобилии. Ну то есть они действительно древние. И дикие — потому что растут и размножаются сами по себе. И утесные — потому что растут на камнях. И они действительно растут в лесу и совсем рядом с фруктовыми деревьями. А немного императорские они потому, что одним из людей, которые за ними сейчас присматривает, является правнук последнего императора Кореи. Но это уже немного другая история — про людей. Ее я расскажу отдельно.

Что же касается кустов, то как я уже говорил, в 2019 году их приобрел Вильям Ли. Вернее, конечно, приобрел он пять акров — ну то есть два гектара — леса, в котором этот камельник растет. И с этого момента начинается новая история древнего, дикого и утесного корейского чая. Которую я тоже расскажу отдельно.


Читайте и слушайте ежедневные чайные новости в телеграм-канале «Путевые заметки чайного клоуна».