Иван-чай: без традиции, но в культуре

Похоже, снова настало время иван-чайных памфлетов. Когда я писал свои комментарии по поводу последних иван-чайных новостей, то совершенно упустил из виду тот факт, что в иван-чай пришли новые люди, которые просто не застали тех дискуссий, что велись вокруг этого напитка во время его входа в потребительскую культуру России. А застали только результат этих дискуссий, который, если все очень сильно упрощать, заключается в формировании трех позиций по отношению к иван-чаю.

Первая позиция состоит в романтической мифологизации иван-чая, придании ему статуса утраченного и возрожденного национального достояния России и попытке на этой основе выстроить актуальную маркетинговую концепцию. Приверженцев такой позиции я называю прерафаэлитами, объяснять аналогию не буду. Прекрасным, практически эталонным образцом проявления такой позиции является история иван-чая, изложенная на сайте «Уральской экофабрики».

Вторая позиция не является самостоятельной и практически полностью является результатом критического осмысления первой. Топорная мифологизация иван-чая вызывает естественное противодействие, результатом которого является обоснованное и непротиворечивое представление об иван-чае, который вошел в российскую потребительскую культуру как подделка под классический чай. Ну а сейчас стал самостоятельным рыночным феноменом. С наиболее полным изложением такой позиции можно познакомиться в паблике «Честный иван-чай. Настоящая история».

Ну и, наконец, третья позиция исчерпывающе характеризуется фразой «Пофиг, работаем». В дополнительных разъяснениях эта позиция не нуждается. Я лично являюсь приверженцем второй, реакционной и критической позиции. И с удовольствием перехожу в третью — за деньги, естественно.

Ну а сейчас, стало быть, сменилось поколение приверженцев позиции первой — и новые иван-чайные прерафаэлиты со всей горячностью неофитов бросились объяснять мне, насколько я неправ в своем отношении к этому растению и этому напитку. В принципе, наиболее адекватный ответ на все эти воззвания и предложения поднять мне веки при личной встрече давно и убедительно сформулировала Фаина Раневская в своем знаменитом обращении к пионерам. Но так уж получилось, что сегодня в чайных новостях возникла странная пауза — а я уже привык делать ежедневные сообщения на чайную тему. Так что, дорогие иван-чайные прерафаэлиты, считайте все это моим вежливым ответом на все ваши посты и некоммерческие предложения сразу.

При разговоре о потреблении иван-чая можно оперировать двумя категориями. Потребительской культурой и потребительской традицией. Разница между потребительской культурой и потребительской традицией состоит в том, что традицию хранят люди, а культура сохраняется в памятниках и документах.

Если мы рассматриваем иван-чай как элемент потребительской культуры России — то есть изучаем связанные с ним памятники и документы — то со всей очевидностью понимаем, что в потребительскую культуру нашей страны иван-чай вошел практически сразу за традиционным китайским чаем, в XVIII-XIX веке  — и вошел именно как подделка под этот чай. На мой взгляд, кстати, для самого иван-чая в этом нет ничего оскорбительного — чем ниже старт, тем более впечатляющим является подъем. И тем более интересна работа с продуктом с профессиональной точки зрения.

Рассматривать иван-чай как потребительскую традицию сложнее и проще одновременно. Сложнее — потому что традиции могут передаваться без документов и памятников, в семьях, например. Проще — потому что для оценки традиции достаточно напрячь память и посмотреть по сторонам.

Поясню на собственном примере. О том, что из листьев кипрея узколистного можно приготовить напиток, я узнал от своего деда, примерно в 1980 году. Дед, кроме всего прочего, знал, что листья кипрея нужно не просто сушить, но особым образом обрабатывать — он это называл «квасить». Но это было не единственное сокровенное знание, которым обладал мой дед. Еще он знал, что сфагнум можно использовать вместо ваты. Что лебеду можно есть. Что мочой можно промыть автомат. Ну и так далее. Но при этом предпочитал пить черный чай, использовать вату, есть мясо и чистить механизмы с использованием машинного масла. А рассказы о возможности приготовления напитка из иван-чая всегда сопровождал вполне определенными комментариями о вкусе этого напитка. 

Высокогорный иван-чай. Казахстан, август 2022. Фотография Ольги Никандровой

Таким образом, знание о возможности употребления иван-чая в моей семье было, но традиции его употребления — не было. И я не сомневаюсь, что если начать серьезно изучать семейные традиции употребления горячих напитков в России, то накопать можно будет много всего и интересно. Чай с лимоном, самовары, блюдца, сухарики, чай после бани, чай вприкуску, чай с травами, чай с молоком, стаканы с подстаканниками, пироги с блинами, чай с яблоками — и так далее, и тому подобное. Но я сильно сомневаюсь, что на фоне всех этих реальных чайных потребительских традиций иван-чай будет хоть сколько-либо заметен. Косвенным доказательством этого является практически полное отсутствие персональных и семейных историй, связанных с иван-чаем, как в русской литературе, так и в современных непрофильных публикациях.

Ну то есть традиции употребления иван-чая в России не было. Было эпизодическое его употребление и присутствие в потребительской культуре в качестве субститута китайского чая. Очень близкую нишу в современной российской потребительской культуре занимает ройбос — с той лишь разницей, что он изначально позиционировался как «нечай».

Вот, собственно, и все. Повторюсь еще раз. Низкая стартовая позиция иван-чая в потребительской культуре нашей страны — это не позор и не зашквар. Это просто низкая стартовая позиция. С профессиональной точки зрения это даже азартно — сделать из подделки самостоятельный и заметный продукт. И да, я знаю как сделать эту часть работы. Будут деньги, обращайтесь. И нет, не надо мне рассказывать про важность любви к иван-чаю. Мы же не оцениваем стоматолога по степени его любви к зубной эмали или градусу ненависти к кариесу?