Забавно звучащий термин «Самаркандские прерафаэлиты» ввел в оборот искусствовед Борис Чухович, изучающий творчество группы советских художников, работавших в Самарканде в 1920-х годах. Разные люди и разные художники оказались в Самарканде, большей частью, по поручению советской власти, которая в то время решала в Средней Азии комплекс культурных задач. Там этих разных людей и разных художников разными способами и на разное время очаровала восточная эстетика — и они за короткое время создали некоторое количество стилистически близких работ. В которых несложно заметить сходство с работами Петрова-Водкина. Который тоже был самаркандскими прерафаэлитом.
А еще стилистика работ этих художников этого периода перекликается со стилистикой персидских миниатюр — что как бы очевидно. И, что чуть более удивительно, с работами Гогена. Иногда вообще возникает ощущение, что самаркандские прерафаэлиты Гогена косплеили — только вместо таитянских девушек у них были самаркандские юноши.
При этом, повторюсь, художники были очень разными. Для того, чтобы понять это, достаточно сравнить «Чайхану» Исупова, написанную в 1916 году, и «Гранатовую чайхану» Волкова, написанную в 1924 году. Но, снова повторюсь, на короткое время они стали похожими и создали некоторое количество картин, на которых иногда попадается чайная посуда. Обычно композиция из пиалы и чайника — они присуствуют на картине «Мальчик-бача» Степанова и на картинах «Продавец фарфора», «Женщина, предлагающая чай и фрукты» и «Восточное кафе» Исупова.
Самое интересное в этих композициях — это практически одинаковые чайники. Это чайники популярного в конце XIX — начале XX века дизайна, классической чайниковой формы, полностью закрашенные каким-либо одним цветом, чаще всего красным или синим, с белой ручкой и с белым кругом на боку, в котором нарисованы цветочки. Такие чайники выпускали заводы «Товарищества М.С.Кузнецова» — например, приобретенный к тому времени Кузнецовым фарфоровый завод Гарднера. Гарднеровские чайники и сейчас можно встретить в экспозиции ташкентского Музея прикладного искусства Узбекистана — так что на картинах самаркандских прерафаэлитов почти наверняка изображены именно они.
Замечу также, что чайники эти выпускались не только сами по себе — они часто входили в комплекты трактирной посуды. Ну то есть предназначались для профессионального использования в общепите. И в таких комплектах обычно было два чайника — большой и маленький, доливной и заварной, для кипятка и для заварки. В конце XIX и начале XX века, напомню, фактическим стандартом подачи чая в русском стиле было разбавление заварки кипятком непосредственно в чашке или стакане. Отсюда и два чайника.
При этом на большинстве картин самаркандских прерафаэлитов изображен только один чайник, причем, судя по соотношению с пиалой или находящимися рядом фруктами, большой. Литровый, как минимум. И этот чайник явно используется и как заварочный, и как сервировочный, не подразумевая разбавления заварки кипятком в чашке. Ну то есть чайник, который изначально задумывался как предназначенный скорее для кипятка, чем для готового чая, в Самарканде начала XX частично менял функциональность, подстраиваясь под местную традицию приготовления и подачи чая. Частично менял — потому что хоть такой чайник и был предназначен для кипятка, но конструктивно не исключал заваривания в нем чая — в основании носика этих больших чайников было правильное ситечко. Просто в европейской России такие чайники чаще использовали для кипятка, а в Средней Азии — для заваривания и подачи чая.
Обожаю такие детали.
Читайте и слушайте ежедневные чайные новости в телеграм-канале «Путевые заметки чайного клоуна».
Добавить комментарий