В одном из недавних постов я парой слов помянул Николая Богданова-Бельского, отметив, что его чайные картины считаю нарочитыми. И поэтому не рассматриваю их в качестве достоверного источника информации о современной художнику чайной культуре России.
Я, конечно, могу относиться к картинам Богданова-Бельского как угодно, но любое мое отношение не отменяет того факта, что чайные сюжеты художник использовал часто. И рассматривать его картины с чайной точки зрения как миниум интересно.
Но сначала — несколько слов о самом Николае Богданове-Бельском. Большинству из нас он знаком по картине «Устный счет в народной школе», полное название которой, на самом деле, «Устный счёт. В народной школе С. А. Рачинского». В детстве Николай Богданов (у которого тогда еще не было второй части фамилии) учился в этой школе, так что рисовал, фактически, собственное детство. С этой же школы начался его творческий путь — Рачинский отдал будущего Богданова-Бельского в иконописную мастерскую. За которой последовала учеба в целой череде русских и зарубежных художественных учебных заведений и карьера успешного и позитивного художника. Герои его парадных портретов были торжественны, крестьяне — трогательны, а чай — ярок и лубочен.
Любопытно, что среди прогрессивной российской интеллигенции начала XX века Богданов-Бельский считался этакой попсой, мимоходом пнуть которого считалось хорошим тоном. Как это сделал, например, Аверченко в «Ценителе искусства». Речь в этом рассказе идет о попытке Бакста получить вид на жительство. В процессе которой он называет себя ремесленником, а принимающий его чиновник утверждает, что он не ремесленник, а большой художник. А так как вид на жительство могут получить только евреи-ремесленники, гениальному Баксту ловить нечего.
«Вот именно, что не можете!! Будь вы ремесленник — тогда, пожалуйста. Вот, например, если бы Бодаревский или Штемберг, или Богданов-Бельский, были евреями — пожалуйста. Им — хоть три права жительства! Где угодно. А вы, мой милый…»
Аркадий Аверченко, «Ценитель искусства»
Еще более любопытно, и, в каком-то смысле, поучительно, что и Богданов-Бельский, и Аверченко, который его типа тонко стебал, умерли на чужбине. Аверченко в Праге, а Богданов-Бельский — в Берлине, в феврале 1945 года. И оба в своих послереволюционных произведениях заметно поменяли тональность изображения царской России. В том числе и чайной.
Богданов-Бельский писал простые картины, которые нравились людям. В них почти не было конфликта, актуальной повестки и прочих напряженных штук. Но часто был чай и море позитива.
Наименее интересны с чайной точки зрения его натюрморты. Посуда и посуда. Явно непростая и дорогая. Чтобы приятно было картины на стену вешать. Из специфического, информационного и чайного обращают на себя внимание только глубокие блюдца. Это черта эпохи, сейчас таких не делают.
Картины с людьми заметно интереснее. Вот, например, «Сбитенщики». Тут уже масса любопытных нюансов. Ну, во-первых, парень на переднем плане тащит сразу три самовара. Один из них явно пустой, но парень все равно крут. Во-вторых, не совсем понятно, есть ли в самоварах топливо? Потому что если есть, то первый парень не только силен, но еще и обладает выраженными антипригарными свойствами. В-третьих, самовары подозрительно хорошо выглядят для предметов, которые постоянно таскают на себе. В-четвертых, не совсем понятна технология приготовления и подачи сбитня. Если его готовить в этих же самоварах, то у них почти сразу забьются носики. Если у парней есть сбитневая база, куда они время от времени бегают заправляться и где сбитень перед попаданием в самовар процеживается, то не очень понятно, зачем таскать по три самовара. Далеко от такой базы все равно не уйдешь, а с одним самоваром бегать явно проще. Короче говоря, эта картина либо является романтической фантазией, либо источником бытовых исторических загадок.
Картина «За чаем» не вызывает ехидных вопросов, но радует размером чашки. Который сопоставим с размером чайника. И это сопоставление как бы подтверждает, что причина разбавления заварки кипятком состоит, в первую очередь, в том, что если подавать чай без разбавления, то не назавариваешься. А с разбавлением можно нормально посидеть, глядишь, через некоторое время и парень какой нарисуется в красной рубахе. Ибо русская народная мудрость гласит, что если достаточно долго сидеть у стола с самоваром, то к тебе обязательно подсядет симпатичный парень. Обратите внимание, кстати, что у сбитенщиков с предыдущей картины самовары блестят сильнее. Еще одна загадка.
Очень любопытна чайно-учительская серия картин Богданова-Бельского. В первую очередь тем, что передвижнеческая картина с учителем-мужчиной написана в 1901 году и в России. А все импрессионистские учительницы — после 1920 года, уже в эмиграции, в Риге. Очень уж бросается в глаза разница в восприятии той России, которая есть, и той России, которую художник потерял. Главная же чайная фишка всех учительских картин, конечно, в стаканах и блюдцах. Чашки на картинах, правда, тоже есть. Но стаканы явно рулят.
Ну а главной чайной картиной Богданова-Бельского является, конечно, «Чаепитие. Новые хозяева». Эта картина была написана в 1913 году и она про упадок культуры помещечьих усадьб и появление новых для своего времени русских. Которые смотрятся в старых интерьерах несколько чужеродно и вешают на стену хомут. Можно предположить, что для современников в этой картине хватает и чайных несоответствий. К таковым может относиться характер взаимодействия с блюдцами, стаканы вместо чашек, баранки, лежащие прямо на скатерти и, наверняка, что-либо еще. Но сто с лишним лет спустя и после неоднократных личных дачных и деревенских чаепитий все эти детали воспринимаются как вполне органичные. Семья вкусно пьет чай, а все остальное — незначащие мелочи и детали.
Ну и пора, наконец, обратить внимание на главную чайную фишку картин Богданова-Бельского. На питие чая из блюдца крестьянскими детьми. Художник, судя по всему, любил эту тему настолько сильно, что не только помещал таких детей на многие свои картины, но и написал пару специальных полотен — «В гостях» и «Гости».
Это, конечно, не купчихи Кустодиева — но что-то очень похожее. И узнаваемое. Такой шикарной рубахи у меня никогда не было, точного хвата блюдца я тоже не помню, но в том, что при употреблении чая из блюдца у меня была такая же физиономия, как у всех этих мальчиков, можно не сомневаться.
Хороших чаепитий!
Добавить комментарий