Представьте себе чайную культуру как систему, состоящую из множества объектов, обладающих определенными свойствами, описывающими как сами объекты, так и правила их взаимодействия. Эти объекты разнородны (конкретные чаи, образцы посуды, потребители чая, производственные и логистические мощности), разнообразны (и чаи, и люди, и посуда, и мощности бывают очень разными), многочисленны и постоянно меняются — но все они, безусловно, входят в систему под названием «чайная культура».
В рамках системы «чайная культура» уже существуют упорядоченные структуры, соответствующие определенным критериям. Это локальные чайные и посудные традиции, чайные бизнесы и ассоциации, производственные стандарты, книги о чае и т.п. И каждая из таких упорядоченных структур состоит из элементов, входящих в систему «чайная культура», но только из их части.
Такая модель (надеюсь, принципиальных возражений она не вызывает — она очень общая и поэтому корректная) сразу ставит два практических вопроса. Вопрос первый — насколько каждая конкретная упорядоченная структура в рамках системы «чайная культура» соотносится с системой в целом? Или, другими словами, при каких условиях такая структура может отвечать за всю систему. Вопрос второй — каков механизм создания в рамках системы «чайная культура» новой упорядоченной структуры? Например, новой чайной традиции иди нового сегмента рынка? Ответ на первый вопрос очевиден — структура соотносима с системой настолько, насколько много элементов системы она в себя включает. Грубо говоря, если вся система состоит из 25 объектов, а структура — из 16, то структура будет практически идентична системе в целом. Мало того, если в рамках системы из 25 элементов построить несколько структур из 16 элементов, то эти структуры по элементному составу будут очень близки между собой, а часть элементов будет вообще общей для всех структур.
В качестве контрпримера (который нам еще пригодится) рассмотрим ситуацию, когда структура из 16 элементов строится на основе системы, состоящей из 144 элементов. Конечно, на такой «элементной базе» можно построить огромное количество 16-элементных структур. Но главное не это, а то, что ни одна их этих структур не может быть соотнесена со всей системой в целом, среди полученных структур будут структуры, составленные из полностью различных элементов и ни один из элементов системы не будет являться общим для всех 16-элементных структур.
А теперь давайте вернем все из плоскости абстрактных рассуждений с кружочками и квадратиками в плоскость практическую и чайную. Если мы хотим создать в рамках чайной культуры структуру, которая будет соотносима со всей чайной культурой, то эта структура должна быть сравнима со всей чайной культурой (в которой объектов гораздо больше, чем 16 или 144) по своему масштабу. А это значит, что и хорошая книга о чае должна быть огромной, и система описания качества чая, «отвечающая» за весь чай в мире, должна быть глобальной, и список лучших чаев мира должен быть весьма внушительным.
В такой масштабности не было бы ничего страшного (тем более что масштабные задачи увлекают), если бы ни один огорчительный нюанс. Любая структура, создаваемая в рамках чайной культуры, должна быть потребляемой. И вот тут масштаб становится скорее недостатком, чем достоинством. Книжка из 200 страниц более потребляема, чем книжка из 20000 страниц. Стандарт качества из 10 грейдов более функционален, чем стандарт качества из 10000 грейдов. Да и список лучших мировых сортов чая из 30 наименований более привлекателен, чем такой же список из 1000 наименований.
А это значит, что соотношение всей чайной культуры и структуры в ее рамках гораздо ближе к контрпримеру 144/16, чем к примеру 25/16. Что, в свою очередь, означает, что ни одна удобная для работы структура, составленная из элементов чайной культуры, не будет в достаточной степени соотноситься с чайной культурой в целом. Проще говоря, если некто, например, хорошо знает японскую или китайскую чайную традицию, то отвечать за всю чайную культуру он не может, как бы не пыжился.
При этом ни одна структура, составленная из элементов чайной культуры и в достаточной степени соотносящаяся со всей чайной культурой, не будет иметь практического смысла. Чайная карта, в которой будет 270 чаев, нафиг никому не нужна.
Если все упрощать еще сильнее, то задачи разработки универсальной системы описания качества чая, написания «Самой главной и самой полной книги о чае» или, например, создания сегмента Specialty Tea, адекватного всему рынку чая, не имеют решения. Здесь можно было опускать занавес и тушить свет, если бы ни одно «но», на сей раз оптимистическое.
Дело в том, что в сформулированном выше, и, на первый взгляд, совершенно упадническом выводе, сразу содержится ответ на вопрос «Что делать?» (с ответом на вопрос «Кто виноват?», полагаю, никаких сложностей нет — валим все на масштаб). Или, если использовать употребляемые ранее формулировки, в этом выводе есть ответ на вопрос о механизме создания в рамках чайной культуры новой упорядоченной структуры с заданными характеристиками.
Ответить на этот вопрос можно и без глубокомысленных раздумий над кружочками и квадратиками. Достаточно обратиться к чайной истории. И заметить, что любая упорядоченная и жизнеспособная структура в рамках чайной культуры создавалась в условиях категорического сокращения поля используемых для создания структуры объектов. Эти ограничения всегда имели естественный характер (чайный импорт в конкретный регион, чайное производство конкретного региона, информация о чае, доступная конкретному человеку и т.п.) и всегда были радикальными.
Традиционные потребительские чайные традиции (китайская, японская, русская, английская и т.д.) создавались на основе отнюдь не всех возможных объектов, составляющих чайную культуру, а только на небольшой их части. Система стандартов черного чая с магическими буквами FOP, STGFOP и т.п. (которая, на минуточку, была практически полным аналогом современной спешиалти-концепции в кофе) создавалась на основе чая, производимого индустриальным способом всего в двух странах. И даже Похлебкин написал отличную для своего времени книжку отчасти потому, что не имел доступа ко всей существующей на тот момент чайной информации. Причем после формирования структуры в рамках сокращенной системы, эта структура получает запас устойчивости, позволяющий до определенной степени обрабатывать нехарактерыне объекты без изменения самой структуры. Например, русская чайная традиция без какого-либо ущерба для себя «переработала» каркаде, термосы, электрочайники и множество других вещей, которых на момент формирования этой традиции просто не существовало.
Фактически, для того, чтобы создать в рамках чайной культуры жизнеспособную структуру с заданными характеристиками, необходимо сразу ввести ограничения на используемые для конструирования структуры объекты. Для некоторых структур такое сокращение лежит на поверхности — совершенно очевидно, что создавать новую потребительскую чайную культуру в какой-либо стране нужно на материале, доступном в этой стране и привычном для нее. Для некоторых структур такое сокращение кажется ущербным, но это только кажется.
Причем сокращение сущностей — это не единственный способ создания в рамках чайной культуры жизнеспособных структур. Я намеренно в самом начале статьи определил чайную культуру как систему, состоящую из множества объектов, обладающих определенными свойствами. И предложил считать чайные традиции, бизнесы и прочие феномены упорядоченными структурами, состоящими из объектов, входящих в систему «чайная культура». Дело в том, что такой подход позволяет применить к чайной культуре теорию Рамсея, в основе которой лежит теорема Рамсея. Согласно которой полная неупорядоченность невозможна и каждое достаточно большая система объектов обязательно содержит внутри себя высоко упорядоченную структуру. То есть система под названием «чайная культура» содержит внутри себя упорядоченные структуры не только потому, что так однажды решили англичане, русские, китайцы или японцы. А потому, что это математически неизбежно.
К сожалению, теория Рамсея, несмотря на строгость лежащей в ее основе теоремы, неконструктивна. Доказывая существования внутри системы некоторой упорядоченной структуры, эта теория не предлагает никакого способа построения такой структуры кроме прямого перебора всех возможных вариантов. Кроме того, построение более или менее сложных упорядоченных структур становится возможным только в рамках очень больших систем.
И вот здесь на нас начинает работать краеугольный камень чайной культуры — ее массовость. Которая, с одной стороны, превращает чайную культуру в систему с действительно большим количеством объектов и, с другой стороны, создает условия для постоянного и многократного перебора этих объектов. Чем более массовой и разнообразной будет чайная культура, тем более сложными и разнообразными будут феномены, возникающие в ее рамках. Именно поэтому весь тот вал дурацких, на первый взгляд, чайных решений, странных чайных бизнесов, противоестественных способов заваривания чая и прочего чайного неформата работает, в конечно счете, на нас, перебирая, выбирая и совершенствуя новые чайные феномены. Некоторые из которых через какое-то время вполне могут стать новыми драйверами и чайного рынка, и чайной культуры в целом.
Поэтому наша совокупная задача состоит одновременно и в том, чтобы множить чайные сущности (для развития всей чайной культуры) и в том, чтобы эти сущности сокращать (для того, чтобы создавать конкретные чайные феномены). К счастью, обе эти задачи редко приходится решать одному человеку. Так что специфических чайных шизофреников пока можно не опасаться.
Хотя, если верить теореме Рамсея, и их появление в конце концов неизбежно.
Первая публикация: «Кофе и Чай в России», №6, 2017.
Добавить комментарий