Я очень люблю эту историю и неоднократно ее рассказывал в разных компаниях. И часто приплетаю ее к чаю, как, например, сделал это в одной старинной колонке на «Информационном буме». Но все это было давно, поэтому я сделаю вид, что никому и никогда об этом не рассказывал.

Как-то раз в далеком уже детстве отец взял меня с собой на зимнюю рыбалку. Это были те времена, когда слова «фидер», возможно, еще и не существовало. А если оно и существовало, то суровые рыбаки, ездившие на шестьдесят шестом ГАЗу на плотву в Самолву, наверняка употребляли его в нерыбацком контексте. А в рыбацком контексте они оперировали исключительно донками, поплавочными удочками, мормышками и блеснами. В изготовлении двух последних мой отец достиг невероятного мастерства — от чего семья даже пару раз понесла материальный ущерб. Дело в том, что все металлические вещи на автомате оценивались отцом на предмет переплавки. И невесть как попавшая к нам серебряная чайная ложечка тайком от остальных родственников однажды превратилась в блестящие блесны.

Ну так вот. Рыбацкие снасти были для отца предметом особой гордости. Все, кроме лески и крючков, в его рыбацком ящике было сделано собственными руками. Включая пенопластовые коробочки для червей, тонкостенности которых могли бы позавидовать и некоторые чайники. Червей, кстати, мы тоже выращивали сами — у нас в подвале был небольшой питомник. Среди прочего, этим червям скармливался и спитой чай. Не весь, правда — весь бы они не съели.

Ну так вот. Разложились мы с отцом на льду Псковского озера, пробурили лунки, начали разматывать удочки — и тут к нам походит старик-эстонец. Некоторое время рассматривает снасти, после чего неторопливо и с очаровательным акцентом произносит: «Тааа… Хорошие снасти…» В этом месте возникает пауза, во время которой мой отец успевает расцвести — а старик продолжает: «Только ерунта все это…» Тут отец вскидывается: «Как ерунда, почему ерунда?!» А старик, не меняя темпа и интонаций речи, заканчивает: «Если рыппа есть, она и на пассатиши фосьмет».

Раньше я всегда вспоминал эту историю, когда объяснял людям, насколько качество чая важнее атрибутов, сопровождающих чаепитие — материала чайников, формы чашек и прочих мелочей. Сейчас я уже не так категоричен — но не потому, что перестал считать качество чая намного более важным техники его заваривания, а потому, что научился получать удовольствие от всех аспектов чаепития. Если можно тащиться от веджвудовской пиалки — почему бы и не протащиться.

Но история с рыбой и пассатижами меня все равно не отпускает. Потому что вспоминая другие свои детские рыбалки — летние — я постоянно замечаю сходство между этими двумя способами проведения времени. Между чаепитиями и рыбалкой.

И у чаепития, и у рыбалки очень подвижный фокус удовольствия. Переход между двумя крайностями — всепоглощающим азартом и медитативным спокойствием — опытный рыбак и опытный любитель чая осуществляют мгновенно. Вот только что ты наслаждался тишиной летнего вечера, был мыслями далеко-далеко и от реки, и от рыбы — а через секунду ты с короткими матерными возгласами восторга совершаешь на берегу нелепые и пугающие неподготовленных людей движения. С чаем такая же ерунда. Сидишь, пьешь, ничего особенного не замечаешь, никого не трогаешь, на языке вертится однажды подслушанное у Степанцова «Дитя мое… что вам известно о литературе» — и вдруг тебя накрывает. Неожиданный аромат, новая ассоциация, идея о том, что еще можно сделать с этим чаем — и всё, на месте расслабленного и неторопливого сноба уже сидит азартный коллекционер-экспериментатор, готовый к немедленным действиям…

Хотите узнать, понравится ли вам чай как способ получать удовольствие? Оцените свое отношение к рыбалке. Ну а если у вас нет рыбацкого опыта и вы избегаете необоснованных суждений, то просто примерьте на себя анекдот про «Не догоню, так согреюсь». Если в этом анекдоте вы на стороне петуха — добро пожаловать в клуб.